Сорок дней спустя - Страница 42

Да и телосложение у камуфляжных было скорее менеджерское, чем спецназовское.

По логике вещей, большинство посетителей подобных сборищ должно быть брутальными мужчинами — спецназерами, пожарными, чекистами, инструкторами по рукопашному бою и т.д. Были и такие, но на практике львиную долю все же составляли менеджеры со зрением минус пять и трудовой мозолью на заднице. Богданов называл их «диванными рейнджерами». Они гладко умели рассуждать о выживании… но вряд ли были готовы к действиям за пределами Интернета.

Но были в ячейке и люди совсем другой породы. От суровой романтики пустошей и руин они были так же далеки, как от юношеского страдательства по Прекрасной Даме. Они были прагматиками, и приняли идею подготовки к концу света не потому, что та показалась им увлекательной, а потому, что собирались спасти себя и близких.

Наверняка такие были и в городе — и среди белых воротничков, и среди простых работяг, у которых мозг не замусорен бесполезным багажом, а значит, способен мыслить более продуктивно. Только на сборищах они не светились и в блогах ночами не висели, у них на это не было времени. Они молча рыли тайники вдоль шоссе, скирдовали дефицитные товары в гаражах, получали лицензии на гладкоствол, а то и на нарезное, договаривались с односельчанами об организации отрядов самообороны. Короче, готовились, готовились и еще раз готовились.

Неподалеку от городка на хорошо утоптанной полянке развернулся стихийный рынок, где под навесами можно было купить или обменять подержанное охотничье снаряжение и другие полезные после крушения цивилизации предметы. И даже тематические сувениры, вплоть до средств индивидуальной защиты. Последние были для лохов, которых немало примазалось к движению, но попадались и действительно полезные вещи, вроде редкого ножа. Тут было все, что нужно душе любителя суровой романтики, кроме разве что огнестрельного оружия. Впрочем, здесь же знающие люди договаривались на предмет продажи или обмена ствола. Рядом в обычной торговой палатке продавали газированную воду, пиво и закуски.

«Крутые парни» со всей Сибири хорошо проводили время. Жарили шашлыки, варили в котелках уху из тут же пойманной рыбы и, сидя на пеньках и поваленных бревнах, обсуждали вопросы подготовки, предсказания и последующей встречи главного события в своей жизни.

Звездеца.

Еще — просто болтали за жизнь. В основной массе это были обычные люди с чуть странным хобби. Откровенных психов среди них было не больше, чем среди толкиенистов.

Бренчала гитара, местный бард надтреснутым голосом выводил припев. Владимир прислушался, узнал песенку «Здравствуй, НАТО!».

Будем резать вас при каждом случае,
Не поездите вы далеко.
Вы земли нашей хотели, так получите.
Не серчайте, что неглубоко…

«Тоже мне, Окуджава нашелся».

— А под Оперным Театром — там бункер… — рассказывали историю из диггерского фольклора чуть поодаль.

Владимир поморщился.

«Черт-те кто понаехал. С каждым годом все хуже».

Он вдруг представил, как выглядел бы слет, если б организатором была его ячейка. С полотнищем между деревьями: «А ты готов к Нему?» (где жуткая страховидла, символизирующая Армагедец пожирает город). С пластмассовыми фигурками северной лисички по имени Песец в киоске. Смешно… Прав оказался Старый, когда отговорил от идеи массовых сборов. Вреда было бы больше, чем пользы. Легко превратить толковую идею в гей-парад, да и огласка ни к чему.

Фраза о том, что движение опопсело повторялась в разговорах ветеранов уже года три. Выигрывая в количестве, проигрываешь в качестве, и девяносто процентов новеньких были мусором и балластом, теми самыми диванными героями. Встречались и идиоты, и просто клоуны, которым нечем было занять избыток времени… Но с ними приходила и свежая кровь — немногие, кто оказывался действительно готовым к реальным делам. Нескольких из будущих товарищей Богданов нашел именно в этой толпе.

Это был этакий брутальный Вудсток, только роль «травки» здесь играли будоражащие кровь истории про встречу с медведем на узкой тропе, байки альпинистов, диггеров, спелеологов и искателей клада Колчака.

На другом конце Поляны царил спорт. На полосе препятствий тренировались две команды парней — полным ходом шла подготовка к каким-то междусобойным соревнованиям. Рядом потрепанный жизнью человек в тельняшке учил десяток обрюзгших мужиков приемам рукопашного и ножевого боя. Двое парней колотили набитый песком манекен. Там, где песок сменялся грунтом, мужики постарше гоняли мяч, сопровождая каждый гол бычьим ревом и звонким хлопаньем по спинам. А колонки все надрывались, и звуки песен о двух далеких войнах казались напоминанием о той, что за поворотом.

«Зачем они здесь? — подумал Владимир, проходя по хорошо протоптанной тропинке. — Обманывают себя, типа — готовы? Смешно».

И исчез в самой большой палатке, откуда уже доносился звон стаканов. Через пять минут он вышел оттуда — трезвый, но помрачневший. Он собирался выложить здешним старшим, людям умным и грамотным, свои подозрения, но в самом начале беседы понял, что уже не хочет. В лоб не ударят, но посмеются, как удачной шутке. И подумают: «вот дурачок». Так чего ради?.. У каждого своя голова на плечах.

Вдыхая запах мяса, жарящегося на решетке, Богданов с минуту смотрел на этот балаган. Поздоровался и перекинулся десятком фраз с парой старых друзей — с каждым годом тут становилось все меньше знакомых лиц. Потом вздохнул, сплюнул и направился к стоянке, где ждали его соратники.