Сорок дней спустя - Страница 84

Громыхнул выстрел, и страшный удар в грудь отбросил Данилова на искореженный кассовый аппарат. Еще одна пуля ударила в стойку, отщепив от нее кусочки почерневшего пластика. Похоже, у налетчика дрожали руки.

Сидя на полу, Данилов судорожно пытался вдохнуть. Грудь онемела, эпицентр боли был почти там же, куда три дня назад угодил нож. Боль была такая, будто его ударил Николай Балуев. Александр даже не хотел думать, почему еще жив. Он слышал шаги. Малолетние подонки приближались не спеша, вполголоса переговариваясь. Думали, что жертва в ауте.

Люди, ну почему вы такие суки… Почему просто не оставить меня в покое?.. Почему каждая встречная мразь пытается меня ограбить и угробить?

Они не знали, что после встречи с бывшим одноклассником Данилов брал с собой ружье, даже выходя оправиться. И сейчас оно лежало на стуле, где раньше сидела кассирша, и естественно, было заряженным.

Пальцы правой руки сжали рукоять, левая легла на казенник. Он поднялся из-за стойки, совсем как ковбой из фильмов. Это был первый случай, когда Данилов стрелял по людям, но он знал, что рука не дрогнет — по крайней мере, от жалости. Разве что от боли… Боль, похоже, становилась его вторым именем.

Он помнил, что у него всего один выстрел, а дальше ружье сгодится разве что в качестве дубинки.

Грохот ударил по ушам, в нос шибануло едким запахом пороха и гари… А результат превзошел ожидания. Первого нападавшего, который уже нависал над стойкой, смело и разорвало в клочья. Досталось и невысокому стрелку, двигавшемуся следом. Он тоже упал, непонятно пока — мертвый или просто раненый. Задело и третьего. По тонкому вскрику Данилов понял, что это — девушка. И ему было наплевать. Даже если эта тварь не собиралась убивать его сама, наверняка стояла бы и подбадривала своих дружков.

Данилов знал, хотя в маркировке абсолютно не разбирался что патроны 12-го калибра могут быть заряжены пулей, картечью, дробью, которая тоже бывает разная. Но то, что произошло, больше напоминало взрыв контейнера-дисперсанта, который дает большой разлет картечи. Мечтая о покупке ружья, Саша много времени проводил на оружейных форумах.

Пока он приходил в себя, поднялся низкорослый стрелок. Одежда его была пропитана кровью, но к выходу он кинулся резво, подволакивая правую ногу. Девчонка тоже убежала, зажимая разорванный рукав — рана даже от одной-двух дробин была серьезной. Данилов понимал, что догонит раненого в ногу, но не ее. А значит, надо уходить. Девка может позвать и других гопников.

Он направился к дверям, где раненый стрелок выронил свою пушку. Рядом с изуродованным телом валялся нож. Похож на финку, но с зазубринами. Тоже, скорее всего, Китай, но резать таким можно не только сало. В былые времена то, что Саша сделал, квалифицировалось бы как превышение пределов необходимой самообороны, и этот ножик стал бы смягчающим обстоятельством… Небольшим, если убитый — несовершеннолетний.

Саша уже догадывался, что за ствол найдет на полу. И точно: четырехзарядная бесствольная «Оса». Резиновые травматические пули, две по-прежнему в стволах.

Данилов, как любой ботан, интересовался «гуманным» оружием и знал, что данный образец неплох. Правда, под давлением правоохранительных органов патроны для «Осы» слабели с каждой новой серией. Уж слишком часто она засвечивалась в уголовных делах. Однако у этих малолеток, судя по всему, патроны были из самых ранних, от 105 до 90 джоулей дульной энергии. Иначе он отделался бы легким испугом, в зимней-то одежде. Особенно умиляла надпись в паспорте таких изделий: «одобрено Минздравом». Одно время их хотели запретить, но оружейники все-таки пролоббировали разрешение. Испытывали на свиньях, как самых близких к людям по строению тела существам.

И по строению мозга тоже, мрачно думал Саша, щупая грудь и морщась. Гематома выглядела мерзко, а в том месте, куда ударила пуля, кровоточила неглубокая ранка. Сломано ребро или нет, пока было неясно. Но Данилов знал, что ему повезло. Попадание в голову даже через шапку гарантировало черепно-мозговую травму.

Глядя на кровавое месиво на полу, только выше подбородка и ниже пояса похожее на человека, Александр подумал лишь о том, что сам мог лежать здесь. Если он и был в чем-то виноват, то только в том, что выбрал нору слишком близко к населенным подвалам.

Звездец. Меньше недели в городе, а уже две жизни на его совести. В душе от этой мысли было ни жарко, ни холодно, но разум вопил. Было тошно от того, насколько естественным показалось желание догнать малолетнего стрелка и добить.

«Я люблю смотреть, как умирают дети» — говорил Маяковский. Но поэт-то рисовался, фрондировал. А Тот наверху, за черными облаками, любит на самом деле, думал Саша. Только слово «дети» надо понимать в широком смысле. Глупые и злобные дети планеты Земля.

И «Осу» с лазерным целеуказателем, и ножик он забрал как законные трофеи.

*****

В поисках нового укрытия он долго брел по городу, уходя все дальше к западу, в сторону 10-го микрорайона.

Нет, Тырган не был вымершим. Как нарочно отовсюду, где можно было спрятаться, Данилов слышал голоса… Наконец после двухчасовых поисков, за время которых он чуть не отморозил большие пальцы ног, Саша, пройдя мимо кирпичных руин двух банков на проспекте Строителей, вышел к остову шестиэтажной городской поликлиники. По сравнению с помещениями «Эвридики», ее подвал был форменным лабиринтом. Людьми в пределах полукилометра не пахло. Вроде бы здесь можно спать спокойно.

В этот день, несмотря на боль в груди, он не усидел на месте. И вместо того, чтобы залечивать раны, отправился в разведку.