Сорок дней спустя - Страница 49

Со стены, как пророк, смотрел Вождь. Для людей, воспитанных на разоблачительных передачках девяностых, он был монстром, пожиравшим младенцев на завтрак. Но для тех, кто собрался в комнате, как и для шестидесяти процентов россиян, он был тем, кто построил великую державу и спас ее от уничтожения «просвещенным Западом».

— Просрали мы ваше наследство, Иосиф Виссарионович, — сказал Владимир генералиссимусу. — Просрали.

Хотел было чокнуться с портретом, но вспомнил, по какому случаю пьют, и быстро опрокинул в себя обжигающую глотку жидкость, не закусывая. Пили за помин души тех, кто не успели закричать, прежде чем рассыпались пеплом. И многих, с кем они начинали, уже можно записать в безвозвратные потери.

Но и собравшиеся в зале многого стоили. Тут не было случайных людей. Костяк ячейки сформировался из однокашников и сослуживцев Богданова, остальные влились постепенно в процессе. Теперь, на пятом году существования ячейки, остались только проверенные кадры. Отсеялись те, кто впадал в одну из двух крайностей, которые стерегут выживальщика, как Сцилла и Харибда.

С одной стороны, ушли легкомысленные и ленивые, для которых сурвайверство было только шашлыками на природе и беседами о том, «что будет, если завтра…». Богданов называл таких «хоббитами» и понимал, что при реальной катастрофе они или разбегутся как тараканы по щелям, или повиснут на группе неподъемным грузом.

С другой стороны, на хрен не нужны были единоличники. Отбирая людей для «инициации», они вводили их в курс дела постепенно, не раскрывая деталей вроде местоположения Гнезда. И многих бывалых отвергли только потому, что вовремя заметили в них кулацкую жилку. Слишком себе на уме те были. Кто думает, что могут выжить без команды, пусть отдыхают — решил весь коллектив. Пусть строят персональные землянки в тайге и сидят там хоть до цыганской пасхи. Не нужны такие. Даже золотые руки и голова не перевешивают скрытой в человеке червоточины, которая проявится в самый неподходящий момент. Не хватало еще, чтобы такой «кореш» сбежал ночью, покидав в машину побольше общих продуктов.

Иногда случались проколы, такие как с Семеновым. Но в основном балласта у них в коммуне не было, каждый находился на своем месте. Да и о вопросе совместимости надо было помнить. Совсем без дрязг и разборок не обойтись, но там где их количество превышает некую критическую массу, не может быть полноценной боевой и хозяйственной команды.

Но Богданов видел, что даже в таком составе сообщество оставалось рыхлым, без внутренних скреп и распорок. Надо было работать над этим. В ситуации ЧП предпочтительней один лидер, а не куча «равных».

*****

Вместо пафосных речей он поставил на стол старый магнитофон, который обретался в стенах лагеря еще до того, как они сюда заехали.

— Вот, записал в радиоузле.

Он нажал кнопку. Запись была скверной, но позволяла разобрать сообщение, которое безымянный диктор зачитывал хриплым, совсем не левитановским голосом:

...

«…в 10.45 по московскому времени… США совершили нападение на нашу страну с применением обычных и ядерных боеприпасов… Уничтожению ядерным оружием подверглись более 1500 населенных пунктов…»

Он выключил магнитофон. В комнате повисла мертвая тишина.

— Дальше можно не слушать. Там список, почти все крупные города. Передают уже третий час на нескольких диапазонах от ДВ до верхнего КВ. А может, и раньше начали, только нам было не до этого. Похоже, сообразили, что будут помехи, и долбят всей мощностью, на всех передатчиках, какие есть.

— Откуда это? — спросил Артур, его помощник по магазинным делам. В оружии он разбирался как бог, поэтому при всех талантах никем иным, кроме начвора быть не мог.

— Какой-то «чрезвычайный комитет», — объяснил Богданов. — Не разобрал, слышно хреново. Вроде с Урала. Ну и название выбрали, чекисты, ёклмн. Не представляю, кто они и как данные собирали… Что думаете, товарищи?

Сидящие за столом переглянулись.

— К стенке бы их, — подал голос Дэн. — Герои, сука… Моральный дух подрывают. Передатчик мощный, шпарят, поди, на полстраны. Сколько людей петлю затянут или мозги себе вышибут.

— Да уж, — кивнул Богданов, подперев голову руками, — Но мы не такие, верно? Нам от этого мессиджа одна польза. Без него мы не смогли бы правильно оценить ситуацию.

— А что-нибудь кроме списка там есть? — спросил Макс, его замок и второй человек в ячейке, единственный из всех с боевым опытом.

— Обычная шняга про поведение в зонах заражения. Мол, если вы живете в пределах пятидесяти кэмэ от одного из этих городов, избегайте попадания осадков на кожу, обеззараживайте воду, не жрите продукты, на которые могла попасть радиоактивная пыль. А если ближе, то завернитесь в чистую простыню и ползите на кладбище. И прочие полезные вещи, которые мы и без них знаем. Под конец трогательный призыв не терять надежду. Вот ему мы последуем.

— И что будем делать?

— Снимать штаны и бегать, ёкарный бабай, — фыркнул Богданов. — Что тут думать? Брать почту, телеграф и телефон, пока дают. Все ведь в курсе, рядом с райцентром склад фирмы «Сибагропром». Той самой, которой пол-Алтая принадлежит. Если не будем хавальником щелкать, можем успеть раньше местных. А потом ищи ветра в поле. Про нас ни одна собака не знает. Как партизаны — укусим и отступим.

Все притихли, и в комнате опять повисла долгая тишина. Одно дело бить себя кулаком в грудь, мол, я такой герой, что круче меня только яйца, и совсем другое — идти на реальное дело, которое в прежней жизни классифицировалось по статье 162 УК — «разбой». Если группой лиц и с применением оружия — до десяти лет.